Как давно я не видел луны…
Как давно я не видел луны… На окне – фанеры кусок.
Керосинка стоит на столе – керосина достать я не смог.
Запах хлеба живет в голове : в магазин я уже не дойду.
Не дойду за водой до Невы – силы где-то на том берегу.
На кровати лежит простыня, а на ней – чёрный маленький ком:
Это дочь моя умерла – забери её, Господи, в Дом.
Как давно я не видел луны… Слышен лишь метронома счёт,
Ветра вой в дымоходной трубе да бомбежки кошмарный расчёт.
На кровати лежит простыня , а на ней черный маленький ком:
То душа моя замерла – дочь забылась последним сном…
И ёще один месяц прошел… Не пустили фашистов в дом!
И живёт, головы не склоня, город мой, окруженный врагом.
Как давно я не видел луны – ни к чему: скоро солнце взойдёт!
Не умрёт, город мой – Ленинград, – не умрёт! никогда не умрёт!

Посвящается моему прадеду Аристову Дмитрию Сергеевичу.

Святая правда.

Десятки, сотни лет пройдут

И в праздниках и буднях,

Но как мы выжили в войне

И победили- не забудем.

Мой прадед испытал сполна,

Что значила кровавая война.

Шофёром был направлен в Ленинград,

В блокадный, страшный Ленинград.

Любимый всеми город на Неве

Исчезнуть должен был с земли.

По замыслу врага: разруха, голод,

Холода своё бы дело довели.

Но просчитался бесноватый фриц,

На помощь вся страна пришла.

По Ладожскому озеру, по льду

Дорога жизни пролегла.

Суров приказ: любой ценой

По льду доставить в город хлеб.

Обратно- вывезти детей

Им смерть готовила свой склеп.

Последний рейс…Кругом вода.

Лёд неокрепший, тонкий.

В холодный кузов грузят малышей

Едва живых мальчишек и девчонок.

По списку грузят и по весу,

Чтобы машина не ушла под лёд.

Ослушался- расстрел на месте

И каждый очереди ждёт.

Вновь по колонне разнеслось:

Вперёд- окончена погрузка.

Машинам не объехать, не свернуть,

Настил дощатый очень узкий.

Вскочил в кабину прадед мой,

Завёл мотор застывшими руками.

И вдруг толчок! Под грузовик

Рванулась женщина с безумными глазами.

Упала прямо под колёса,

Руками свёрток бережно держа:

«Спаси, сыночка, умоляю,

Молить я буду Бога за тебя!

Спаси! Ведь я едва жива,

Все умерли, и он один на свете.

Молю, спаси, ведь ты же сам отец,

И у тебя свои есть дети.

Ведь есть же сердце у тебя?!»

Но как ослушаться приказа?

Хватил мальчонку- и в ведро,

Он под машину спрятал сразу.

Замотанный в платок, малыш

Был как пушинка- голодал…

Вскочил в кабину прадед мой

И газу что есть сил поддал.

Прорваться только бы вперёд

И груз бесценный довезти,

И не застрять бы в полынье,

И от снарядов вражеских уйти!

Опомнился он лишь на берегу,

Когда детей грузили в эшелоны,

Их отправляли дальше от войны

К родным, в приюты и к знакомым.

Узнав, что поезд в Ярославль,

Записку написал жене.

Мальчонку, что едва дышал,

Военной отдал медсестре.

В записке этой были строки:

«Прошу тебя, любимая, прими,

Как сына, мы о нём мечтали,

И Юркой, Юркой назови.»

Прошла война. И прадед мой

Ступает за порог родного дома.

Всё так, как было до войны,

Вот только…дети незнакомы.

Своих девчонок он узнал.

А трое- чьих они кровей?

«Я- Юрка, младшенький сказал»-

И ясный взгляд из-под бровей.

«Любимый- так жена сказала, –

Детей твоих я сберегла.

А этих двух: сестру и брата,

Бездомных , я с вокзала забрала.

Как выжили о том не говорю.

Семья теперь у нас большая.

Тебя мы ждали каждый день,

В том правда вся моя святая.»

Моему деду
Проснулся утром рано я, весне и солнцу рад.
Сегодня с дедушкой иду на праздничный парад!
Но что-то помрачнел мой дед, хоть весел был вчера.
Он письма от друзей читал до самого утра.
«Скажи мне, дед, случилось что? Осколок сердце сжал?»
С войны мой дед несёт в груди расплавленный металл.
Он лишь вздохнул, смахнул слезу и зубы сжал тесней:
Не выйдут больше на парад шесть фронтовых друзей…
Григорий, Клим, Петро, Иван, Василий, Константин,
Я слышал сотни раз о том, как брали вы Берлин!
Вы прошагали полземли с оружием в руках,
Вы первый Белорусский фронт прославили в веках!
Я руку деду положу на сникшее плечо.
«Вставай же дед, идти пора, ведь ты-то жив ещё!
Послушай, дед, ещё найдём мы время горевать.»
Не слышит дед. «Сержант Орлов! Приказываю встать!»
Идём колонной вдоль Кремля, сверкают ордена,
Героями былых времён гордиться вся страна.
Кричим победное «УРА!!!!» и с нами как один –
Григорий, Клим, Петро, Иван, Василий, Константин.
Я буду помнить всех солдат, кто голову сложил,
Кто жизнь свою отдал тогда, чтоб я сегодня жил.
Героев этих имена вовек мне не забыть.
В России – май! В России – мир! Россию не сломить!
Я деда крепко обниму и тихо прошепчу:
«Однажды именем твоим я сына назову!»

Я прадеда знаю по старому фото,
Где он, улыбаясь, жену приобняв,
На миг позабыв все дела и заботы,
С лукавым прищуром глядит на меня…
Короткая стрижка, широкие плечи,
И руки крестьянские силой полны,
А в этих руках – красота и увечье,
Нет пальцев на них – это память с войны.
Мой прадед был родом с деревни холщовой,
Дрова заготавливал, землю пахал,
Но год наступил сорок первый, суровый,
И парень бойцом Красной Армии стал.
Он видел бомбёжки и слышал обстрелы,
В атаку стремился, друзей хоронил,
Мой прадед таким был отчаянно-смелым,
Штыком он и сердцем Отчизне служил.
В войну он командовал конным отрядом,
Прошёл в кавалерии путь фронтовой.
В одном из боёв зацепило снарядом,
Отправлен был в госпиталь с передовой.
Как зажили раны, вернулся в деревню,
Дрова заготавливать, землю пахать,
Возить молоко и с лошадкою верной
Большую страну из руин поднимать.
Смогли его руки и дом свой построить,
И поле засеять, и выкосить луг,
И детям помочь, их в семье было трое,
И видели все, нет надёжнее рук!
Я прадеда знаю по старому фото,
Со взглядом серьёзным, уставший, седой,
Под марша победного звучные ноты
В бессмертном полку он шагает со мной.

Стихотворение посвящается советской разведчице Паше Савельевой,
заживо сожжённой нацистами на территории Украины, во время Великой
Отечественной Войны.

НАДПИСЬ НА СТЕНЕ КАМЕРЫ
В сломанных пальцах не держится гвоздь,
Буквы по стенке ползут вкривь и вкось.
Слышится в камерах шум за стеной,
Скоро наверно придут и за мной…
Жаль после пыток стоять не могу,
Холодно будет лежать на снегу.
Живы ль друзья, отпустили ли мать?
Страшно вот так в 26 умирать…
Немцы костёр разожгли во дворе,
Видно не любят мороз в январе.
Вы нас уже победить не смогли,
Вышибут скоро вас с нашей земли!
Будет свободен и Луцк, как мой Ржев,
Красная армия близко уже.
Жаль, до победы дожить не дадут,
Но вслед за нами другие придут!
Родина, милая – ты расцветай!
Будет ещё сорок пятого май.
Встанем мы все из могил, как один,
Встанем на миг – на тебя поглядим…
Все, кто убит был в жестоких боях,
Газом затравлены в концлагерях.
Все, кто замучен в застенках тюрьмы –
Родину немцам не продали мы!
В камере дверь распахнулась насквозь,
Выпал из пальцев заржавленный гвоздь.
Отблеск костра освещает во тьме
Надпись на старой тюремной стене.